ПРИМА

Никто не сумеет заметить тот миг или год, когда веер дорог складывается в единственный возможный путь. И уже ни влево, ни вправо, да и назад невозможно – сбылось. Только туда. К исходу.
           Устал и сил нет? Остановись, попробуй отдохнуть, только ведь все равно можно в одну сторону и не иначе. Ну что, кажется отдохнул? Кажется…
           Или откажись от всех, вслушайся в блюз, увидь наконец захватывающе прекрасную нереальность. И дверь в нее – вот она, всегда рядом: лезвием вдоль по венам…
           …только обратно вернут. Через час, если успеют одни, а если нет, то другие – через жизнь или через вечность. Туда же и вернут.

Это моя дорога. Не верю, что сам на нее свернул. Сам. Вдоль песчаного берега, огороженного бесконечной покатой стеной без цвета и возраста. Море, отражающее закат и время, идущее за спиной.
           Дни начинают превращаться в сумерки, но ночь все не приходит. Год. С неба опускается безмолвие, а силы на то, чтобы его спугнуть, забирает дорога.
           К горизонту по узкой полоске песка. На выбор: либо вести ладонью по шершавой стене, либо ногами ступать по натекающим волнам. Когда же ночь?
           Броситься в воду и прочь от берега, чтобы вместо стены – звезды, вместо собственных шагов – плеск, и тяжесть с плеча – воде, хоть ненадолго.

У этой ночи есть свое имя – измена. 

 

 

СЕКУНДА

В городе дождь.

С этой стороны автомобильного стекла – теплая молчаливая усталость, с другой – запах летящих капель. Происходящее снаружи – нереально: нельзя остановить автомобиль, возможно только видеть совсем рядом мокрые огни города.

И вдруг там же, за стеклом – взмах ресниц и ее взгляд. 

В этот момент все вокруг исчезает. Навсегда. 

Я ненавижу жизнь за свой выдуманный автомобиль. Я обожаю жизнь только за один этот взгляд.

 

ТЕРЦИЯ

Один.

Жизнь (если это она) похожа на холодный ветер. Налетает, заставляет щурить и закрывать глаза, треплет по лицу, кружит пыльными листьями, шумит в ушах, выдувает тепло из-под одежды. И внезапно исчезает, не оставив от себя ничего. Только сейчас что-то двигалось, ощущалось, и вдруг – ничего.

На улице нет людей. Только их изображения. Спешат. Или стоят неподвижно далеко-далеко в неосвещенных переулках и проходах. Пожимают плечами. Такие больше похожи на настоящих людей. Издалека. А те, кто подходит близко, не похожи совсем. Сквозь них видно. Разное. Иногда бумаги, иногда что-то заметное, но непонятное, иногда видны другие человеческие изображения, а бывает, просто видна другая сторона улицы.

Улица. Она одна, но причудливо изгибается и перекрещивается сама с собой. Утомительное многообразие ее переплетений образует город. Пыльный и прохладный, с фонарями, горящими ярко и неестественно. Под фонарями иногда встречаются лужи – обыкновенные окошки. Куда? В разные места: в хорошую погоду или в длину высокого серого дома. Или даже в побережье дальнего теплого моря.

 Когда идешь по городу, иногда замечаешь, что прошел день. Или несколько. А иногда не замечаешь. И тогда становится жаль, потому что дни – единственное, что у меня было. Их можно было обменять на мысли, привычки или хорошее настроение; но я забываю про дни и они уходят. Каждый раз все быстрее и быстрее.

Бывает, я просыпаюсь, прислонившись щекой к шершавой стене. Вижу на миг что-то яркое, переливающееся горячими цветами, поющее голосом чувств сильно, легко и естественно, расплескивающее вокруг радостные блики… Но тотчас же снова засыпаю, и открыв глаза, оглядываюсь вокруг, пожимаю плечами. Иду меж домов, пальцами размазывая по щеке прохладную серость, а ногами шлепаю по сморщившимся лужам.

Время от времени в ладонях обнаруживаю горсти разноцветного песка; все песчинки разные по форме, размеру и оттенку. Они проскальзывают сквозь пальцы, оставляя приятное ощущение. Но как не сжимай ладони, их невозможно удержать. Это встречи. Еще бывает, появляются стихи и картины. Очень странно, что они вообще существуют, ведь они не из города и не от людей. Но все же существуют, и это удивительно. Как лужи, они уносят. В мир, в никуда, в желание, в эпизод.

 …А я бреду по странным улицам этого необъяснимого города; я вижу как моя фигура медленно уменьшается, теряясь среди домов и приобретая цвет сумерек, становится сначала тусклой, потом бесцветной и, наконец, прозрачной. Вот остается один тонкий силуэт, который чуть раскачиваясь в такт шагам превращается в исписанный бумажный лист. Он падает, падает, падает к Твоим ногам.

Безмыслие…